Две бочки, попытка записи и, наконец, первая студийная запись «Патологии»
Во вторник 15 февраля 2000 года Глумер собрал двухкотловую ударную установку, чтобы учиться играть на ней. Барабаны были местные, которые дала нам заведующая клубом. Это была чёрная установка ГДР-овской фирмы «Tacton». Пока он занимался барабанами, я прибрался в репетиционной комнате. К нам зашли Жека Драгун с Виталиком – местные музыканты, которые играли по свадьбам. Жека подыгрывал нам и помогал с аппаратурой, да и просто советами. Они пришли к заведующей, но её не было. Потом все вместе мы пошли к Роме Лягушеву и попили там чаю и трав. Мы много болтали, Виталик с Ромой играли вдвоём на гитарах.
В субботу 26 февраля мы записали первое видео с репетиции группы «Патология» на видеокамеру, которую купили мои родители. Это была портативная камера, которая писала на кассеты mini-VHS.
Вот эта запись
Патология. Live in studio. 26. 02. 2000
На следующий день мы поехали к Боре Кукушкину в ДК шахты «Октябрьская», хотели записать там свои песни, но его магнитофон был занят. Считай, зря съездили – заплатили ему червонец за два часа репетиции, а записать ничего не смогли. Правда, ему понравились наши вещи, и он пригласил нас на свой фестиваль «Живи и помни».
2 апреля мы договорились записаться у «Жандармов». Позже студия стала называться «Fat records» (а может и тогда называлась, но мы этого не знали). Я очень поздно лёг спать, поспал всего пару часов, и в 5:45 уже был на ногах. В 7 утра я зашёл к баасисту Ярику, и мы поехали на запись. В студии мы были в начале десятого. Сначала мы порепетировали, а около 12 дня сели за запись. Записывались и сводили всё до 22:30. Но последние песни так и не успели свести, нужно было ехать домой. Домой мы вернулись в час ночи.
В студии на меня Ярик с Глумером вызверились, что я на гитаре там «навертел» и всё-такое, и из-за этого мы дольше задержались. Я впервые имел дело с хорошей аппаратурой, мне очень понравился их гитарный рековый процессор, поэтому я, например, добавил флэнжер в песни, где раньше его не было.
Мы записали 4 трека. Каждый из них я спел по-русски и по-украински, чтобы можно было отправлять на разные рок-фестивали с разными требованиями. Для этой цели и были записаны треки. А также для радио и телевидения. Если придираться, то записали мы их ужасно. Да и свели плохо.
Иду домой усталый – думаю, сейчас приду – и завалюсь спать. Но не тут-то было! Оказалось, что меня ждал Андрей Лэп. И мы с ним беседуем до половины седьмого утра и бренчим на гитаре. И только когда расходимся – он на учёбу, а я спать. А в ночь мне идти на работу.
Вспоминаю, что через пару дней мы забрали минидиск с песнями и кассеты, на которые нам переписали на студии песни, так как минидиск нам было слушать не на чем. В то время это был самый популярный формат носителя, на котором можно было дать песни в эфир без потери качества. После первого прослушивания готовой записи мы все были огорчены. В основном, сведением, так как партии звучали так, как мы их придумали, поэтому партии инструментов нас не огорчали. И только через время мы привыкли к этому варианту сведения.
7 апреля Ярик позвонил мне на работу, и мы долго дискутировали по поводу записи. Он сказал, что мой голос не лепится к песням, а по поводу сведения у него депрессняк, и ему хочется разбить кассету. Ещё он выразил сомнения, что мы пройдём хоть на какой-то фест с таким демо.
8 апреля я звонил Ярику с работы. Он уже немного остыл. И даже снова поверил, что мы куда-то пройдём. Внезапно в разговор ворвался мой начальник участка Хижко и наорал на меня за пользование рабочим телефоном.
Стоит, наверное, уточнить, что звонил я Ярику из шахты. На нашем посёлке Трудовские телефоны имели только те, кому их провела шахта. У всех были трёхзначные номера, но через 07 можно было звонить на Петровку или в город. И соответственно в шахте была та же самая линия от той же АТС. Можно было звонить и друг другу (тем, у кого были телефоны), и в город. Если мне нужно было позвонить, я мог звонить только от двух друзей – Ярика и Фан-боя, больше телефонов ни у кого не было. Дедушка Ярика был горным мастером на шахте. А раньше занимал, по-моему, более высокую должность. А у Фан-боя дед был знаменитым горняком, героем труда и комбайнёром у Стрельченко. Поэтому им телефон домой провели.
Вот так мы и подошли к новому этапу существования группы с репетиционной базой и демо-записью.
Комментарии