Приключения донецких хиппи в Симеизе. 2000 год. Часть I
Крым для меня был чем-то недостижимым в детстве. Родители не могли себе позволить отвезти туда нас с братом. Пионерлагерь «Артек» был чем-то вроде Диснейленда, существующего в параллельной реальности. В 9 классе я впервые ездил с классом в Крым, но мы там были в ноябре и всего 3 дня, за которые успели посмотреть на горы вдалеке и холодную Ялтинскую набережную.
Но был такой парень – Вова Байрака, которого звали Байрон или Балдерис в донецкой тусовке, который много ездил автостопом, а к 2000 году уже числился нашим с Глумером старший другом, наставником и просветителем. И он нам сделал предложение, от которого мы не смогли отказаться: он нас везёт в хипповые места Крыма, всё показывает, а мы за это обеспечиваем себя и его провизией. На такие условия мы быстро согласились. Уж не помню, каким чудом у нас оказались отпуска в одни и те же даты, но смотаться в Крым мы смогли.
И вот 5 сентября мы на Донецком ЖД-вокзале. По-моему, он тогда был ещё тёмно-зелёным, чем очень отличался и давал повод для гордости донетчан. Как обычно, мы приехали всего за 20 минут до отправления поезда. Да вот он, уже стоит на путях! Я лезу в сумку проверить билеты – все три у меня завёрнуты в проспект с какой-то рекламой или информацией, в котором нам продали их в Предварительных кассах на Университетской - а там билетов нет!
Мы просто обалдели! Я прошерстил всю сумку – билетов нет!
- Ну, всё, едем домой… - сказал Балдерис.
Они с Глумером решили покурить, а я начал спокойно в очередной раз проверять сумку. Всё обыскал и нашёл наши билеты в тетради. Какое это было облегчение! Хотя мы ещё долго не могли оправиться от такого потрясения!
В поезде Глумер с Балдерисом выпили пол-литра самогона. В тамбуре они болтали с какой-то альпинисткой. Я решил поспать. Постели мы не брали, но парни положили под головы подушки, а мне посоветовали положить кашу. Дело в том, что мама положила мне гречку в пакет, чтобы облегчить весь сумки. Мол, съешь кашу, а пакет выбросишь. И с этого пакета мои друзья и угорали.
Утром, напуганный рассказами Балдериса о том, что в Джанкое закрывают туалет, я побежал быстрее умываться. Потом подорвал пацанов. Пока они растормозились, дабл закрыли.
- Мне там целоваться не с кем, зубы чистить не обязательно, - нашёлся Глумер.
И тут дабл открывают. Влад достаёт литровый тюбик зубной пасты и идёт туда, а мы с Балдерисом ржём.
И вот мы в Симферополе. Крым нас встретил дождём, но это нас не пугает. Мы выпиваем по бутылке «Славутича», садимся в автобус и едем в Симеиз. Ехать долго, и по дороге меня вырубает. Открываю глаза – а там горы в дымке под завесой дождя. Моим восторгам не было конца! Я никогда раньше не видел так много гор, да так близко! Автобус ехал по бесконечным горным серпантинам, на горизонте то и дело возникало Чёрное море. Короче, счастье!
Мы приехали на автостанцию в Симеиз и сразу же зашли в расположенный тут магазин, где купили три бутылки портвейна «Приморский». Тут же мы их и приговорили.
Сидим на парапете, и появляется Машка – спасительница Балдериса. В прошлом году, когда он тоже был в Крыму и у него начали гнить ноги, она его безденежного отвезла в Алупку, заплатила гривень пятьдесят за лекарства.
Маша – москвичка. У неё на плече тату в виде старухи в капюшоне с вытекшим глазом. Она блондинка, старше нас с Владом, бывшая фотомодель, очень красивая.
- Ой, какая я грязная, - говорит она, оглядев свою футболку.
- Машка, кончай со своим московским базаром, - говорит Вовчик, смеясь.
Он нашего портвейна она отказалась, говорит, что пьёт только коньяк (10 гривень – 100 грамм). А мы пьём портвейн по 4 грн за бутылку. Зато она нас угостила персиками и виноградом. И все вместе мы пошли к Валентину.
По дороге мы встретили Манготипу, Трубача, Шапочку и её подружку. Кто-то уезжал, они провожали, и когда тот отъехал на авто, Трубач протрубил «Jesus Christ super star».
Валентин обитал в беседке у горы Кошка. Валентин – местная легенда, его знает весь бывший Союз. Раньше у него был хайр, но сейчас он лысый и злой – его все достали. С февраля у него продолжаются бесконечные тусовки, и нет покоя. Глумер с Балдерисом и соседом Валентина Ваней выпили бережно доставленную из Донецка бутылку самогона. Валентин пить не стал – сказал, что завязал. А самогон изначально Балдерис вёз именно для него. В это время пошёл ливень. Мы сидели под навесом, ели, пели, смотрели свысока на море и ждали, когда он закончится. Ещё я пел свои песни под акустическую гитару, которую привёз с собой.
После дождя мы спустились на каменистый пляж и искупались голышом, так как этот пляж был нудистским. Для меня это был практически первый опыт, хотя до этого мы ещё в школьные годы ночами на ставке плавали голышом – многие тогда так делали. После дождя был сильный прибой, меня чуть не унесло в море. Я аж протрезвел, когда пытался выгрести на прибрежные камни, а меня уносило обратно в море. Мы все поцарапались о камни, и я ушиб большой палец на правой руке, когда меня волной кинуло на одну глыбу. Вода, кстати, была холодная.
Вовчик решил не становиться на хипповой стоянке, а пошёл сразу к Миле Григорьевне – местной бабульке, которая сдавала жильё, и у которой он стоял зимой. У неё уже были жильцы, и она сосватала нас своей подруге Алле Петровне, а та – Елене Ивановне, у которой мы и осели за 4 грн в сутки с человека. К тому времени Балдерис успел потерять кроссовки, а я – деньги. Но Глумер всё это нашёл на следующий день.
Мы весь остаток дня пили портвейн в разных местах, а когда стемнело, сидели у Вали в беседке.
Комментарии